ЕЩЕ ОДНА "СКАЗКА О ДЕТСТВЕ"

Чердак

Катькин дом – облезлый желтый, наискосок от нашего. Участок у них весь зарос, дом покосился, крыльцо – из непахнущих шпал, а я люблю, как пахнут шпалы, и мы с Наташкой иногда ходим их нюхать. В Москве шпал нет, поэтому я с бабушкой хожу к гостинице нюхать выхлопные газы из “Икарусов”. Но только бабушка об этом не догадывается, я ей говорю, что хочу на каштаны посмотреть. У Катьки обедают в шесть вечера, а спать ложатся в три ночи, играют на гитаре, курят прямо в доме папиросы, никогда не моют полы и ходят босяком, а в огороде пропалывают только клубнику. Но самое лучшее в их доме - это чердак. Наш чердак - это место зимовки матрасов, подушек, вилок, ножей, а также других ценных предметов, которые могут своровать за зиму, поэтому осенью дедушка поднимает их на канате наверх, а весной спускает обратно с чердака, а еще в августе там зреют на газетах зеленые помидоры. На чердак можно попасть только по приставной лестнице с улицы, поэтому родители не разрешают мне туда лазить. Один раз, когда они уехали за продуктами, я все-таки забралась наверх, но ничего интересного там не было - пожелтевшие газеты, большой алюминиевый бак, какое-то барахло, березовые веники, и слышно как внизу на терраске играет радио.

Другое дело катькин чердак! Загадочный, как пещера Али-Бабы: сундуки ломятся от сокровищ, и для того, чтобы ими завладеть, не нужно никакого заклинания, никаких волшебных слов, вроде всем известных «пожалуйста» и «спасибо», не нужно даже спрашивать разрешения у взрослых!!! Мы поднимаемся на чердак и наряжаемся в длинные разноцветные сарафаны, с оборками и рюшами, напяливаем туфли на каблуках, бусы, а на голову - кокошники. Только в один сундук нам лазить не разрешают. Вот это настоящая тайна, не то что березовые веники и зеленые помидоры! Может, там лежит мумия катькиной бабушки! Или скелет! Но вообще-то, скорее всего, в этом сундуке лежит мертвец! Вот как я об этом догадалась.

У Катьки очень чудной дедушка: волосы вокруг лысины у него всегда стоят дыбом, как будто наэлектризованные, а по утрам он хлестается крапивой (и еще говорит, что это полезно!). Сосед «Хочу Все Знать» (его так прозвали, потому что он прячется за кустами и всегда за всеми подглядывает) говорит, что это у Макарыча (мальчишки зовут его Цап Царапыч, но это невежливо — обзывать старого человека) последствия электрошока: однажды во время грозы катькин дедушка полез на крышу подправить телевизионную антенну, и его шарахнуло током, с тех пор волосы у него так и стоят дыбом. Так вот, один раз, когда Макарыч, постегавшись крапивой, пошел в магазин «стекляшка» за хлебом, его тяпнула Жучка, собака бабы Клавы. Этой бабе Клаве почти сто лет, она все время сидит на крыльце и курит трубку - у нее с войны такая привычка. Она наподбирала бродячих собак, и теперь выпускает их гулять за калитку, они лают на всех, кто мимо проходит, даже если их не дразнят, просто такие брехуньи. Но только бабе Клаве все равно, потому что она глухая, это у нее тоже с войны. Вообщем, ее Жулька тяпнула Макарыча за пятку, а на следующий день баба Клава исчезла. Я просто уверена, что она в сундуке на чердаке!! Когда я рассказала об этом Катьке, она хотела бежать в милицию, но я ее вовремя остановила: «Ты что! Если приедет милиция, мы ничего не увидим, а я хочу посмотреть клавкин парик и вставную челюсть, я еще ни разу вставную челюсть не видела!» Наконец, катькины родители уехали в Москву мыться (у них даже душа на даче нет, только ржавая ванна с личинками комаров и лягушачьей икрой. Катька сказала, что они в ней не моются, это для огурцов.

- Неужели не противно в такой воде огурцы солить, мы в банках солим.

- Ты че, сбрендила! Это чтобы их поливать!)

Как только ее родители уехали, мы полезли на чердак. То есть сначала сто лет спорили, кому открывать сундук. «Ты придумала, ты и открывай!» «Да, но сундук-то твой! Сама и открывай!». Вообщем, мы посчитались «В тесной маленькой избушке» и выпало на Катьку. А там темно очень, на чердаке, пришлось за дедушкиным фонариком сбегать. Наконец Катька приподняла крышку и как заорет. Я со страху побежала вниз и свалилась с лестницы. Дальше я ничего не помню, потому что ударилась головой и потеряла сознание. Очнулась я у мамы на коленях, она показывала мне пуговицы. Больше меня домой к Катьке не пускали, а когда мы играли в прятки в конце улицы, она рассказала, что завизжала не от страха, а потому что прищемила крышкой пальцы, а рассмотреть внутри сундука ничего не успела, потому что я с фонариком грохнулась с лестницы. Потом каникулы кончились, и мы вернулись в Москву.

Только через пять лет катькины родители объяснили ей, что хранили в том сундуке запрещенные книги.